О балах мы хотим думать возвышенно. Ах, Наташа Ростова! Все наши представления — из кино или романов. И там, конечно, зашибись как романтично. Ну как в той смешной песенке: «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…»

На самом деле, все было не так прекрасно. Даже совсем не прекрасно. И не дай бог современной Наташе оказаться на таком балу, она бы сбежала оттуда в ужасе через пятнадцать минут. И начхать на Болконского.

Итак, сперва наряды. Само одевание занимало часы. Юбки, кринолины, подьюбники, корсеты. Вот эти последние — настоящая экзекуция. Юным девушкам еще ничего, у них фигуры хорошие, а дамы в возрасте уже были упитанны, йогой и диетами никто тогда не увлекался, а ели много, просто черт знает сколько и до глубокой ночи. Никакого ЗОЖа. Свои пухлые тела дамы затягивали в корсеты с помощью нескольких человек. «Булки» жутко хрустели. Дамам было плохо, они с трудом могли дышать, но проклятый бал обязывал.

Кстати, у мужчин тоже были корсеты, утягивать животы. Армейская выправка достигалась банальными хитростями. Но дышать тоже было не слишком удобно

В 18 столетии требовались еще и обильные парики, усыпанные пудрой, нередко в них заводились вши.

После мучительной процедуры одевания аристократы, наконец, втискивались в кареты, при этом за женщинами несли подолы их платьев: кругом была жуткая грязь. Москва и Петербург тогда еще совсем не похорошели. Престижные районы Москвы типа Остоженки и Хамовников регулярно затапливало.

Последнее крупное наводнение случилось в апреле 1908 года, пятая часть города оказалась под водой. В Петербурге еще хлеще. Город уже стоял, но никаких гранитных набережных не было. Первую — от Галерного двора до Литейного дома — построили лишь в 1763 году. И дальше столицу неспешно одевали в гранит еще целое столетие. Прикиньте, по какой мерзкой жиже с весны до осени ходили и ездили все эти аристократы, цвет нации, лейб-гвардейцы в белых лосинах. Лишь высокие сапоги и выручали. О состоянии женских платьев лучше и не вспоминать, только утереться.

Рассмотрим теперь помещение, где давались балы. В любом приличном особняке непременно имелся большой зал. Как раз для балов. Все давали балы. Папаша Онегина, помнится, «давал три бала ежегодно». Тот дворец, куда ехала Наташа Ростова, находился в Петербурге на Английской набережной, и туда собирался явиться государь. Так что Толстой намекает: это дом высшего госчиновника, ну уровня нынешнего вице-премьера. И ясно, что зал был очень большой. Вроде простор. Но вспомним главное: тысячи свечей освещали этот зал. Окна плотно закрыты: мороз. Продукты горения заполняют все пространство. А еще парфюмы. Они были густыми и маслянистыми. Они пахли так, что если бы сейчас около вас оказалась женщина с таким ароматом, вы бы ее задушили. И этих парфюмов тут сотни. Воск, духи, а еще жир, которыми начищали сапоги офицеры. Очень атмосферно, как написала бы сейчас глупенькая девочка-блогер.

Косметика, между прочим, тоже была жутковатой, беленые лица дам превращались в маски. Мужчин не пускали без белых перчаток. Попробуйте целый вечер провести в лайковых перчатках дома, да вы чокнетесь. Кстати, был случай. Один раздолбай явился на бал, забыв перчатки. Это заметил Николай Первый, тот еще педант и зануда. Но поступил благородно: не выпорол, а отдал свои.

Перчатки можно было снять только во время ужина, на том спасибо. Но потом — надеть обратно.

Дамы были обязаны надевать лучшие украшения. Мало того, что штуки нелегкие, все эти сапфиры-изумруды — это ведь и понты, и индикатор вашего изысканного вкуса. Был еще ужасный случай. Княгиня Белосельская-Белозерская прибыла на придворный бал в платье лилового цвета, но украшения были совсем «мимо нот». Облажалась княгиня. Так на нее смотрели как на лохушку, а еще полгода обсуждали такое безобразное поведение. Довели бедняжку. Наша Оксана Лаврентьева им бы теперь ответила «кто тут лохушка», но предки Лаврьентьевой в ту эпоху в лучшем случае тачали сапоги или пасли овец.

Княгиня Елизавета Эсперовна Трубецкая, урожденная княжна Белосельская-Белозерская

Итак, бал! Люди съезжаются, людей очень много. И спустя минут тридцать в зале уже почти нечем дышать. Думаете, веера нужны были для красоты и прикрывать лукавые улыбки? Нет! Это были кондиционеры той эпохи. Дамы обмахивались рьяно, потому что корсеты давят, воздуха нет, им плохо.

В Пушкинскую эпоху стало чуть полегче: вошли в моду платья-туники. С высокой талией. Они даже не требовали корсетов. И ножки были видны получше. Чем Пушкин и наслаждался. А потом опять началось утяжеление сбруи — кринолины. Этакие каркасы из конского волоса. Походите всю ночь в таком каркасе, а весил он не так уж мало. Фитнес, конечно, но жестокий.

Но главный кошмар — танцы. Нет, сами по себе полонезы и менуэты были красивы. Правда, чесались головы под париками в 18 веке, но терпим, пляшем.

Танцев много, больше, чем на обычной дискотеке теперь. И все шли по строгому распорядку. Вот распространенный их ассортимент для первой половины 19 века: полонез, вальс, полька, лансье, галоп, вальс, франсез, полька, галоп, лансье, вальс, франсез, котильон… Да это с ног свалиться даже если с утра взбодрилась в бассейне. Но в бассейнах тогда не бодрились, мылись вообще нерегулярно.

В начале 19 века хитовым танцем стала мазурка. Дадим слово Юрию Лотману, лучшему знатоку эпохи: «Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим «соль» танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать.

(Лотман приводит цитату Смирновой-Россет).

Это уже практически спорт. Мазурка требует физической ловкости и быстроты. Разумеется, все потеют. То есть к жуткому амбре в душном зале добавляется еще один компонент.

А кроме того — дико грохочут сапоги с подковками. Кавалеры же лихо отплясывали. Есть воспоминания, как однажды этот стук просто заглушал музыку. Представляете весь этот ад?

И тогда дамы грохались в обморок. Это вообще было обычным явлением. Ну представьте, что вас на три часа запрут в жаркой вонючей комнате, где дикий шум. А еще заставят там носиться, выделывать коленца, в руках у вас кроме веера еще ридикюль и книжечка, где вы записываете кавалеров на будущие танцы. Органайзер 19 века. Да вы закричите: «Выпустите меня, я не хочу никакого бала! Свободу мне, свободу! Врубай Оксимирона!». Нормальная реакция современного человека.

Но ту ужасную пору вынуждены были терпеть, улыбаться, плясать, флиртовать. С багровыми от духоты и корсетов лицами. И падать в обмороки.

Есть знаменитая история, как на одном нашем балу, когда дамы грохались одна за другой, находчивый кавалер выбил канделябром окно. И в зале внезапно пошел снег. Обычная физика. Скопилось много влажных паров, и когда ворвался морозный воздух, пары стали превращаться в хлопья. Снег идет, и все в смятеньи…

Нет, это было тяжелым испытанием. И если молодые еще могли от души оттягиваться, особенно крепко выпив, то люди в возрасте буквально дурели от вони и грохота. А у них гипертония, диабет, тахикардия. Да, сейчас мы спокойно валим с корпоратива, если он надоел. А тогда уйти было нельзя: протокольное мероприятие. Хозяева бала зорко следят, кто как себя ведет, кто куда пошел. Уйти раньше — ну это как сейчас плеснуть вином в лицо начальнику. А уж если в зале император, либо кто-то из царской семьи — это совсем кирдык. Пока главный не ушел — стоять, бояться, плясать.

Уж не говоря о такой мелочи как туалет. Был же ужин в программе. Дамы же ели и пили вино, им было надо иногда выходить. Нет, вы представьте как они во всех этих панталонах-корсетах-кринолинах страдали. Это не выскочить «Ой, я на минутку нос попудрить!». Это церемония очень надолго, в сопровождении прислуги. Дама присаживается, остальные держат ее кринолины.

Нет, бал — сущая мука. Очень плохой корпоратив. Не верьте кино и романам.

Так себе «корпоратив»: как выглядел и чем пах настоящий бал

О балах мы хотим думать возвышенно. Ах, Наташа Ростова! Все наши представления — из кино или романов. И там, конечно, зашибись как романтично. Ну как в той смешной песенке: «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…»

На самом деле, все было не так прекрасно. Даже совсем не прекрасно. И не дай бог современной Наташе оказаться на таком балу, она бы сбежала оттуда в ужасе через пятнадцать минут. И начхать на Болконского.

Итак, сперва наряды. Само одевание занимало часы. Юбки, кринолины, подьюбники, корсеты. Вот эти последние — настоящая экзекуция. Юным девушкам еще ничего, у них фигуры хорошие, а дамы в возрасте уже были упитанны, йогой и диетами никто тогда не увлекался, а ели много, просто черт знает сколько и до глубокой ночи. Никакого ЗОЖа. Свои пухлые тела дамы затягивали в корсеты с помощью нескольких человек. «Булки» жутко хрустели. Дамам было плохо, они с трудом могли дышать, но проклятый бал обязывал.

Кстати, у мужчин тоже были корсеты, утягивать животы. Армейская выправка достигалась банальными хитростями. Но дышать тоже было не слишком удобно

В 18 столетии требовались еще и обильные парики, усыпанные пудрой, нередко в них заводились вши.

Последнее крупное наводнение случилось в апреле 1908 года, пятая часть города оказалась под водой. В Петербурге еще хлеще. Город уже стоял, но никаких гранитных набережных не было. Первую — от Галерного двора до Литейного дома — построили лишь в 1763 году. И дальше столицу неспешно одевали в гранит еще целое столетие. Прикиньте, по какой мерзкой жиже с весны до осени ходили и ездили все эти аристократы, цвет нации, лейб-гвардейцы в белых лосинах. Лишь высокие сапоги и выручали. О состоянии женских платьев лучше и не вспоминать, только утереться.

Рассмотрим теперь помещение, где давались балы. В любом приличном особняке непременно имелся большой зал. Как раз для балов. Все давали балы. Папаша Онегина, помнится, «давал три бала ежегодно». Тот дворец, куда ехала Наташа Ростова, находился в Петербурге на Английской набережной, и туда собирался явиться государь. Так что Толстой намекает: это дом высшего госчиновника, ну уровня нынешнего вице-премьера. И ясно, что зал был очень большой. Вроде простор. Но вспомним главное: тысячи свечей освещали этот зал. Окна плотно закрыты: мороз. Продукты горения заполняют все пространство. А еще парфюмы. Они были густыми и маслянистыми. Они пахли так, что если бы сейчас около вас оказалась женщина с таким ароматом, вы бы ее задушили. И этих парфюмов тут сотни. Воск, духи, а еще жир, которыми начищали сапоги офицеры. Очень атмосферно, как написала бы сейчас глупенькая девочка-блогер.

Косметика, между прочим, тоже была жутковатой, беленые лица дам превращались в маски. Мужчин не пускали без белых перчаток. Попробуйте целый вечер провести в лайковых перчатках дома, да вы чокнетесь. Кстати, был случай. Один раздолбай явился на бал, забыв перчатки. Это заметил Николай Первый, тот еще педант и зануда. Но поступил благородно: не выпорол, а отдал свои.

Перчатки можно было снять только во время ужина, на том спасибо. Но потом — надеть обратно.

Дамы были обязаны надевать лучшие украшения. Мало того, что штуки нелегкие, все эти сапфиры-изумруды — это ведь и понты, и индикатор вашего изысканного вкуса. Был еще ужасный случай. Княгиня Белосельская-Белозерская прибыла на придворный бал в платье лилового цвета, но украшения были совсем «мимо нот». Облажалась княгиня. Так на нее смотрели как на лохушку, а еще полгода обсуждали такое безобразное поведение. Довели бедняжку. Наша Оксана Лаврентьева им бы теперь ответила «кто тут лохушка», но предки Лаврьентьевой в ту эпоху в лучшем случае тачали сапоги или пасли овец.

Княгиня Елизавета Эсперовна Трубецкая, урожденная княжна Белосельская-Белозерская

Итак, бал! Люди съезжаются, людей очень много. И спустя минут тридцать в зале уже почти нечем дышать. Думаете, веера нужны были для красоты и прикрывать лукавые улыбки? Нет! Это были кондиционеры той эпохи. Дамы обмахивались рьяно, потому что корсеты давят, воздуха нет, им плохо.

В Пушкинскую эпоху стало чуть полегче: вошли в моду платья-туники. С высокой талией. Они даже не требовали корсетов. И ножки были видны получше. Чем Пушкин и наслаждался. А потом опять началось утяжеление сбруи — кринолины. Этакие каркасы из конского волоса. Походите всю ночь в таком каркасе, а весил он не так уж мало. Фитнес, конечно, но жестокий.

Но главный кошмар — танцы. Нет, сами по себе полонезы и менуэты были красивы. Правда, чесались головы под париками в 18 веке, но терпим, пляшем.

Танцев много, больше, чем на обычной дискотеке теперь. И все шли по строгому распорядку. Вот распространенный их ассортимент для первой половины 19 века: полонез, вальс, полька, лансье, галоп, вальс, франсез, полька, галоп, лансье, вальс, франсез, котильон… Да это с ног свалиться даже если с утра взбодрилась в бассейне. Но в бассейнах тогда не бодрились, мылись вообще нерегулярно.

В начале 19 века хитовым танцем стала мазурка. Дадим слово Юрию Лотману, лучшему знатоку эпохи: «Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим «соль» танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать.

(Лотман приводит цитату Смирновой-Россет).

Это уже практически спорт. Мазурка требует физической ловкости и быстроты. Разумеется, все потеют. То есть к жуткому амбре в душном зале добавляется еще один компонент.

А кроме того — дико грохочут сапоги с подковками. Кавалеры же лихо отплясывали. Есть воспоминания, как однажды этот стук просто заглушал музыку. Представляете весь этот ад?

И тогда дамы грохались в обморок. Это вообще было обычным явлением. Ну представьте, что вас на три часа запрут в жаркой вонючей комнате, где дикий шум. А еще заставят там носиться, выделывать коленца, в руках у вас кроме веера еще ридикюль и книжечка, где вы записываете кавалеров на будущие танцы. Органайзер 19 века. Да вы закричите: «Выпустите меня, я не хочу никакого бала! Свободу мне, свободу! Врубай Оксимирона!». Нормальная реакция современного человека.

Но ту ужасную пору вынуждены были терпеть, улыбаться, плясать, флиртовать. С багровыми от духоты и корсетов лицами. И падать в обмороки.

Есть знаменитая история, как на одном нашем балу, когда дамы грохались одна за другой, находчивый кавалер выбил канделябром окно. И в зале внезапно пошел снег. Обычная физика. Скопилось много влажных паров, и когда ворвался морозный воздух, пары стали превращаться в хлопья. Снег идет, и все в смятеньи…

Нет, это было тяжелым испытанием. И если молодые еще могли от души оттягиваться, особенно крепко выпив, то люди в возрасте буквально дурели от вони и грохота. А у них гипертония, диабет, тахикардия. Да, сейчас мы спокойно валим с корпоратива, если он надоел. А тогда уйти было нельзя: протокольное мероприятие. Хозяева бала зорко следят, кто как себя ведет, кто куда пошел. Уйти раньше — ну это как сейчас плеснуть вином в лицо начальнику. А уж если в зале император, либо кто-то из царской семьи — это совсем кирдык. Пока главный не ушел — стоять, бояться, плясать.

Уж не говоря о такой мелочи как туалет. Был же ужин в программе. Дамы же ели и пили вино, им было надо иногда выходить. Нет, вы представьте как они во всех этих панталонах-корсетах-кринолинах страдали. Это не выскочить «Ой, я на минутку нос попудрить!». Это церемония очень надолго, в сопровождении прислуги. Дама присаживается, остальные держат ее кринолины.

Нет, бал — сущая мука. Очень плохой корпоратив. Не верьте кино и романам.