4 февраля — Всемирный день борьбы против рака. Специально для Forbes Life Наталья Ломыкина встретилась с человеком, который лечил Стива Джобса, — онкологом и автором нескольких бестселлеров Дэвидом Агусом, который рассказал, почему надо срочно бросать курить, не колоть ботокс, пить аспирин каждый день и ложиться спать в одно и то же время
Дэвид Агус — профессор медицины, обладатель множества премий и наград за исследования в области онкологии. Агус возглавляет междисциплинарную группу исследователей, занимающихся поиском новейших способов борьбы с раком. Именно к команде Агуса обратился Стив Джобс, когда стало ясно, что его болезнь прогрессирует. За последние годы у онколога вышло три книги, в том числе «Правила долгой и здоровой жизни» и «Завтра начинается сегодня» (издательство «Бомбора»), где он рассказывает читателям, как заботиться о своем здоровье. Загорелый, поджарый Агус и сам следует собственным советам. После генетического исследования, которое показало высокий риск рака желудка, он сделал колоноскопию в 43 года, не дожидаясь рекомендованных 50 лет, и удалил обнаруженный полип: «Может, он и не превратился бы в опухоль, но проверять я не намерен». Наш постоянный обозреватель Наталья Ломыкина встретилась с Дэвидом Агусом на ассамблее «Здоровая Москва», чтобы задать важные вопросы о самом страшном заболевании в мире.
Отрывок из книги Дэвида Агуса «Завтра начинается сегодня»
В 2007 году меня попросили присоединиться к медицинской команде Стива Джобса, чтобы помочь ему с уходом и послужить своеобразным резонатором», с которым он сможет обсуждать других специалистов из своего круга. Он хотел опередить свой рак настолько, насколько это возможно. В ту команду специалистов входили не только доктора из Стэнфорда — неподалеку от этого университета Стив жил и работал; он сотрудничал с Университетом Джонса Хопкинса и Институтом Бродов Массачусетского технологического института и Гарвардского университета, а также с программой пересадки печени Университета штата Теннесси. Наш подход был агрессивным и интегрированным; мы использовали лучшие технологии для борьбы с раком из всех, что были в нашем распоряжении. Мы секвенировали гены его опухолей, чтобы выбрать конкретные лекарства, которые будут бороться с дефектами клеток, превращающими их в раковые. То был революционный подход, совершенно отличающийся от обычной терапии, которая чаще всего бьет по клеткам сразу всего организма, и здоровым, и раковым, мешая им делиться. Мы, медицинская команда, словно играли в шахматы. Делали ход, используя определенный «коктейль» из лекарств, многие из которых были экспериментальными и еще не пошли в производство, а потом ждали ответных действий рака. Когда он мутировал и находил очередной хитрый способ обойти действие используемых лекарств, мы делали новый ход — находили другое сочетание лекарств. Никогда не забуду тот день, когда мы, врачи, собрались в гостиничном номере со Стивом, чтобы рассмотреть результаты генетического секвенирования его раковой опухоли. Подобный процесс вовсе не настолько прямолинеен, как можно посчитать. Толкование уже готового генетического профиля — вещь довольно субъективная, но даже сам процесс секвенирования тоже неоднозначен. Даже лучшие секвенсеры из разных учреждений могут выдать слегка различные генетические портреты одного и того же пациента — именно так и произошло со Стивом. После того как Стив поругал нас за то, что мы использовали для презентации Microsoft PowerPoint, а не Apple Keynotes, он узнал, что Гарвардский университет и Университет Джонса Хопкинса получили немного разные результаты проверки ДНК его опухоли. Из-за этого наша стратегия стала еще сложнее: нам пришлось собраться всем вместе, чтобы рассмотреть молекулярные данные и обговорить дальнейшие планы. Жаль, что нам не удалось его спасти или хотя бы превратить его рак в хроническую болезнь, контролируемую на молекулярном уровне, чтобы он смог прожить подольше и, в конце концов, умереть от чего-то другого. Я верю, что в один прекрасный день рак станет такой же контролируемой болезнью, как, например, артрит или диабет 1 типа, с которым люди могут жить годами, прежде чем умереть, допустим, от сердечного приступа или инсульта, связанного с возрастом. Представьте, что вы сможете редактировать не только собственные гены, чтобы жить дольше, но и гены рака, чтобы остановить его развитие и лишить его возможности копировать себя. С этой точки зрения гены — это инструкции по строительству вашего тела, закодированные в ДНК. Рак «работает» с помощью дефектных генов, которые позволяют «плохим» клеткам, содержащим эти гены, блокировать собственную смерть или постоянно делиться, создавая новые непослушные клетки, которые калечат ткани тела. В общем, молекулярная противораковая терапия будет похожа на вычитку нашего личного «документа» с целью исправления всех ошибок и опечаток, и эта вычитка поможет нам прожить дольше. Рак превратится из смертного приговора в пожизненный.
