В 1988 году Джордж Буш-старший, который в то время занимал пост вице-президента США, прибыл с рабочим визитом в штат Айдахо. Согласно программе визита, он должен был выступить в прямом эфире на телевидении с краткой речью на тему сельскохозяйственной политики, отметив успехи, которых ему удалось достичь совместно с президентом США Рональдом Рейганом.
Неожиданно политик заявил: «У нас были победы. Были и ошибки — обычный недостаток секса хозяйственной… то есть сельскохозяйственной политики».
Даже после окончания политической карьеры президенту Джорджу Бушу-старшему еще долго припоминали эту знаменитую оговорку.
Ох уж эти оговорки по Фрейду! Хотим сказать одно, а получается совершенно другое — и добро бы какие-нибудь безобидные вещи, а то ведь с языка все время норовит сорваться какая-нибудь глупость, способная обернуться настоящей катастрофой.
Такие оговорки — самый страшный кошмар для любого оратора. Но что же заставляет нас допускать такие ошибки? И есть ли в них скрытый смысл?
Зигмунду Фрейду, основателю психоанализа, было недостаточно просто выяснить, о чем думает пациент. Он был уверен в том, что истинные желания можно узнать, лишь обращая внимание на обмолвки и другие проявления бессознательного.
Как гласит одно из шуточных определений оговорки по Фрейду, «имел в виду маму, а помянул мать».
Случайные речевые ошибки, которые объединяют термином «парапраксис», могут обнажить запретные порывы, глубоко сокрытые в нашем бессознательном — например, сексуальные желания или нецензурные выражения.
Речевые ошибки вовсе не случайны — это загадки, которые можно разгадать.
Проблема только в одном: эта идея, как и многие другие догадки Фрейда, не очень-то поддается проверке. Может быть, Зигмунд Фрейд и не менее знаменит, чем Чарльз Дарвин, но многие современные психологи, лингвисты и нейробиологи ставят под сомнение практически все его теории.
Но можно ли с уверенностью заявлять о том, что и его выводы о словесных ошибках тоже неверны?
Почему мы имеем в виду одно, а говорим другое?
Авторы одного из ранних исследований решили проверить эту гипотезу весьма оригинальным способом: при помощи сексапильной девушки и электрошокера.
Участников исследования (гетеросексуальных мужчин) разделили на три группы. В самом начале эксперимента первые две группы встретил профессор средних лет, а третью в кабинет проводила лаборантка в откровенном наряде.
«Мы подошли к самой границе дозволенного в университете: девушка была весьма привлекательна, и на ней была очень короткая юбка с полупрозрачной блузкой», — вспоминает Майкл Мотли, психолог Калифорнийского университета в Дейвисе (США) и один из авторов исследования.
Участников попросили прочесть про себя несколько пар слов, по одной в секунду. Они и не подозревали, что эти пары слов — так называемые «спунеризмы», то есть выражения, в которых люди часто случайно меняют местами слоги (например, «перепонная барабанка» вместо «барабанная перепонка»).
Это явление названо в честь профессора Оксфордского университета Уильяма Арчибальда Спунера, известного своей рассеянностью и склонностью к подобным перестановкам.
Время от времени участников просили прочесть словосочетание вслух, подавая им соответствующий звуковой сигнал.
Как и предположил бы Фрейд, в присутствии лаборантки мужчины делали намного больше оговорок с сексуальным подтекстом (например, «гладкий секс» вместо «сладкий кекс» или «голому повыть» вместо «голову помыть»), чем контрольная группа — при том, что общее число оговорок было примерно одинаковым.
В третьей группе к пальцам добровольцев прикрепили электроды, подключенные к аппарату, способному генерировать слабые электрические импульсы.
«Мы сказали участникам, что вероятность получить удар тока составляет 70%, — говорит Мотли. — Конечно же, это была неправда».
И в этой группе тоже совершались ошибки, показывающие, что было на уме у читающих (например, «Колин вольт» вместо «Волин кольт» и «ток Колька» вместо «кок Толька»).
В присутствии привлекательной лаборантки испытуемым было трудно избежать досадных ошибок
Затем ученые замерили уровень сексуального беспокойства участников. Оказалось, что те, у кого он выше, сделали больше всего оговорок с сексуальным подтекстом. Но почему?
Пытаясь подавить свои желания, эти мужчины могли попасть в ловушку под названием «проблема белого медведя», впервые подмеченную русским писателем Федором Достоевским: если изо всех сил пытаться не думать о чем-нибудь — например, о сексе или о белом медведе, — в голову будет лезть только это.
Именно на этом явлении основана популярная психологическая игра The Game («Игра»), главная цель которой — не думать о самой игре. Мысль о ней означает поражение.
Следуя правилам, о поражении необходимо заявить вслух — и тогда проигрывают все, кто это услышит. Победить в «Игре» пока не удавалось никому.
Еще в 1980-х американский психолог Дэниел Вегнер предположил, что причиной оговорок по Фрейду может быть как раз тот факт, что мы пытаемся их избежать.
Согласно его теории, в подсознании непрерывно происходит фильтрация мыслей, чтобы наши самые сокровенные желания не вырвались наружу.
Но, как это ни парадоксально, возникшая однажды коварная мысль, вместо того, чтобы быть подавленной, может попасть в сознание и будет прокручиваться в голове снова и снова.
Тайное непременно станет явным — это лишь вопрос времени. «Думая о чем-либо, мы подбираем подходящие слова и готовим их на случай, если нам нужно будет высказаться», — говорит Мотли.
При наличии множества вариантов то слово, которое мы в конце концов выберем, может нас выдать.
Чем глубже мы прячем мысль, тем вероятнее ее возвращение в наше сознание
Мотли провел еще один эксперимент, попросив участников закончить предложение: «Старик пек из муки большие…» и параллельно измеряя уровень их сексуального возбуждения.
Казалось бы, по значению сюда подходит много слов: калачи, пироги, буханки хлеба… Однако участники, чувствовавшие влечение к лаборантке, чаще выбирали слово «булки».
«Это слово — для двух разных ситуаций, и поэтому ему отдают предпочтение. Нам кажется, что нечто подобное происходит и с оговорками по Фрейду», — говорит Мотли.
Мы можем случайно сказать подруге, что она «толстенькая», желая назвать ее «тоненькой», ляпнуть «порнография» вместо «фотография» на деловой встрече или во время секса назвать партнера именем бывшего любовника. Так нас подводит наше бессознательное.
В довершение всех бед в условиях стресса вероятность совершить прискорбную ошибку повышается.
Однако не все ученые разделяют это мнение. При жизни Фрейда самым строгим его критиком был австрийский лингвист Рудольф Мерингер.
За время своей работы в Венском университете в конце XIX века Мерингер собрал, зафиксировал и тщательно проанализировал тысячи речевых ошибок, в большинстве своем услышанных им от коллег за обедом.
Ученые говорили по очереди, и если кто-нибудь оговаривался, разговор прекращался, пока оговорка не была тщательно задокументирована.
Изучив эти записи, Мерингер пришел к выводу, что оговорки — это путаница букв, а не значений.
Психолингвист Роб Хартсёйкер из Гентского университета (Нидерланды) уверен, что большинство подобных ошибок совершенно невинны.
Зачастую то, что кажется оговоркой по Фрейду, не отражает никаких скрытых желаний — это просто результат словесной путаницы
В качестве примера можно взять злополучную оговорку журналиста Джима Ноти в передаче Today на радиостанции BBC Radio 4 — он неправильно произнес фамилию тогдашнего министра культуры Великобритании Джереми Ханта, заменив первую букву на «к», в результате чего получилось грубое ругательство.
На первый взгляд эта ошибка выглядит как классическая оговорка по Фрейду. Однако на деле она, скорее, свидетельствует о том, как мозг регулирует функцию речи, нежели об отношении Ноти к политику.
Судя по результатам многочисленных экспериментов, если два слова обладают схожим контекстуальным значением и имеют в своем составе одинаковую гласную, очень высока вероятность спутать в них первые согласные.
«Уверен, что многие находят Джереми Ханта не очень приятным человеком, но в данном случае имела место подстановка звука ‘к’ из слова «культура», — говорит Хартсёйкер.
Это результат того, как наш мозг извлекает слова из глубин памяти.
Сначала он выбирает подходящее слово из группы близких по значению понятий. Именно так могла возникнуть пара «культура» — «Хант».
Как только слово определено, мозг подбирает звуки для его выражения — и на этой стадии может произойти подмена согласных.
«Это весьма распространенное явление, но Фрейд почему-то не уделил ему должного внимания», — говорит Хартсёйкер.
Как удачно отметил после досадной ошибки своего коллеги соведущий той самой программы, было весьма безрассудно назначить на пост министра культуры человека по фамилии Хант.
Несмотря на многочисленные вербальные ловушки, в среднем за день мы можем ошибиться не более чем в 22 словах из 15 000.
Томографическое исследование мозга показало, что большинство возможных конфузов обнаруживаются на том этапе, когда мы проговариваем слова про себя. Это позволяет нам отфильтровать их и не произносить вслух.
«В итоге мы произносим все правильно, но мозговые импульсы свидетельствуют о том, что в мыслях запретная ошибка все-таки имела место», — говорит Хартсёйкер, выступивший в качестве соавтора исследования.
Некоторые психоаналитики разделяют убеждения Фрейда и считают оговорки ключом к секретам, скрытым в нашем подсознании
Вероятно, мы более склонны к оговоркам, когда отвлекаемся или когда наша бессознательная «проверка орфографии» не работает должным образом — например, в состоянии нервного возбуждения, усталости или алкогольного опьянения.
Количество ошибок также может увеличиваться с возрастом или при повышении скорости речи.
Другими словами, оговорки могут продемонстрировать то, какие процессы происходят в мозге при формировании речи, и даже дать понять, о чем мы думаем в данный момент и о чем предпочли бы промолчать.
Однако способны ли они раскрыть наши самые сокровенные мысли — это большой вопрос.
Некоторые психоаналитики, среди которых Розин Перельберг из Университетского колледжа Лондона (Великобритания), уверены, что оговорки имеют большое значение.
«Они часто становятся предметом шуток, но на самом деле способны выявить то, о чем человек никогда не стал бы говорить сознательно, — считает она. — Лично я всегда отношусь к ним очень серьезно».
В качестве примера она приводит пациента, чья оговорка позволила обнаружить его подсознательные опасения по поводу того, что он может нанести вред своему будущему ребенку (мужчина сказал «бить» вместо «пить»).
Хартсёйкер скептически относится к подобным утверждениям. «Научные данные говорят о том, что настоящие оговорки по Фрейду очень и очень редки», — говорит он.
Другие ученые считают, что объяснение зависит от конкретной оговорки. «Согласен ли я с тем, что все без исключения оговорки — это результат работы бессознательного? Нет. Но согласен ли я с тем, что оговорки по Фрейду существуют? Да, согласен», — говорит Мотли.
Так к какой же категории можно отнести ошибку Джорджа Буша? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом. Скорее всего, она свидетельствует только о том, что они с Рейганом были половыми… простите, деловыми партнерами.
Если вам понравился пост, пожалуйста, поделитесь ими со своими друзьями! 🙂
