Вокруг масонов – организации очень условно тайной, потому что принадлежность к ней всегда известна – ходит много мифов. Они, мол, ставят своих правителей – и именно потому в России восемнадцатого века столько раз проходили перевороты, пока к власти не пришёл царь-антимасон. Сложные отношения российских царей с масонами действительно стоят отдельного рассказа.
Как Пётр I стал масоном до того, как появились масоны
Хотя порой можно услышать утверждение, что масонов привечал ещё царь Алексей Михайлович – большой любитель иноземного, начиная от мебели в стиле барокко и заканчивая постановкой еврейской праздничной пьесы пуримшпиль, на самом деле сама тайная организация была основана только в 1717 году. Алексей же Тишайший умер почти ровно за сорок лет до того. Шансы познакомиться были только у его сына, Петра Алексеевича, ещё большего, чем отец, любителя Европы. На момент основания масонской организации ему было сорок пять лет. Правда, уже через восемь лет Пётр I умер, так что знакомство это долгим быть не могло.
Тем не менее, и про Петра часто можно встретить утверждение, что его завербовали масоны, когда царь жил в Голландии. Как известно, вернувшись в Москву, Пётр построил Сухаревскую башню, в которой постоянно занимались изучением звёзд и алхимии два иностранца, Яков Брюс и Франц Лефорт.
Во времена оны народная молва приписывала иностранцам в башне сатанинские ритуалы, занятия магией и тому подобные вещи. Много позже к ним добавилось масонство. Так, в любимой русскими националистами книге «История русского масонства» Бориса Башилова связь Петра с масонами преподносится как факт.
Есть разные версии, почему именно Петру приписывают, будто он принёс в Россию масонство. Возможно, это связано с тем, что и масоны, и Пётр ассоциируются с принесением на Русь чуждых, западных веяний. Возможно, с тем, что и масонов, и Петра не раз подозревали в сатанизме. А может быть, слухи распускали сами масоны, чтобы укрепить свою репутацию связью с одним из самых почитаемых царей российской истории.
Первые русские масоны были пижонами и любителями дармовщины
Массовое проникновение масонов в Россию относится, скорее, к правлению дочери Петра Елизаветы. Именно тогда живущие в Санкт-Петербурге иностранцы массово вступают в масонские ложи. С 1740 года гроссмейстером России стал генерал русской службы Джеймс Кейт и он же стал первым главой российских масонов, при котором в ложи стали допускать, собственно, русских. До того организация, ставившая себе целью всеобщее просвещение и продвижение идей гуманизма, считала русских, скажем так, культурно далёкими от этих целей. Кейт же, много времени проводивший с русскими сослуживцами, такого мнения не разделял. Многие российские дворяне были уже достаточно просвещёнными людьми (хотя, надо сказать, позже не раз будут замечены случаи, когда уважаемые всеми за образованность, просветлённость и благодеяния российские дворяне параллельно будут насиловать своих крепостных актрис, горничных и просто крестьянок, не забывая пороть их плетьми до серьёзных травм и болезней).
Считается, что в рядах масонов после этого стало можно встретить мужчин с такими громкими фамилиями, как Воронцов, Голицын, Трубецкой или Щербатов. Притом за тайной организацией пристально следили тайные же службы императрицы, и она получала отчёты о каждом своём подданном, вступившем в ложу. Правда, хоть сколько-то заметной общественной деятельности за масонами России ещё не водилось. Масоны буквально собирались пожаловаться друг другу, как тяжело им живётся в стране, где даже дворянство дико и необразовано, и порадоваться тому, что уж они-то и образованы, и за всё хорошее.
Неудивительно, что вступление в ложу было вопросом моды и желания завести знакомство с людьми, иначе для общения недоступными – более знатными.
Один из самых знаменитых масонов России – Иван Елагин, по молодости известный только очень скабрёзными и очень популярными стишками, писал в своих воспоминаниях, как проходили собрания тайной организации. По его словам, многие молодые масоны приходили на встречи только для того, чтобы «при торжественной вечере за трапезой несогласным воплем непонятные реветь песни и на счёт ближнего хорошим упиваться вином…» В общем, вероятно, многие масоны из иностранцев не понимали политики гроссмейстера Кейта.
В то же время масоны уже предпринимали первые политические шаги. Известно, что будущая императрица Екатерина в заговоре с Бестужевым и Кейтом собирались помешать войне России против Пруссии, под любым предлогом задерживая продвижение русских войск. Заговор был раскрыт. Для Екатерины всё обошлось, а вот Бестужев и многие масоны оказались в ссылке без суда и лишнего скандала. Кстати, уже гораздо, гораздо позже и сама Екатерина будет бороться с масонством в России.
Павел I: первый и последний масон на царстве
История масонства сына Екатерины начинается с того, что мать приставила к нему масона Панина, образованного русского графа с безупречными манерами. Позже и манерами, и кругозором уже взрослый царевич Павел будет поражать Европу. Вот только гуманизма ему хватало до первой вспышки ярости. И ярость эту, надо сказать, почти всегда вызывали представители дворянства. К простым смертным Павел часто был более, чем милосерден, но в каждом дворянине он видел свидетельство своего унижения в юности, когда мать постаралась задвинуть его даже не на второй, а на третий план, и потенциального предателя, способного убить его, как убили его отца, Петра III.
Кстати, считается, что второе захоронение Петра III было именно масонским ритуалом. Как известно, через месяц после смерти Екатерины по приказу Павла останки его отца были извлечены из гроба и доставлены во дворец. Сам Павел с семьёй в траурной одежде сопровождал катафалк с кладбища, а перед гробом несли на подушке императорскую корону. Многие, увидев это зрелище, поначалу решили, что новый царь сошёл с ума: что это за похороны наоборот? К тому времени Пётр был мёртв уже тридцать четыре года.
Что ещё страннее, перед тем Павел провёл сокоронацию трупов обоих родителей. Правда, совершили её в разных местах, не свозя гробы друг к другу, и всё же это была единая церемония. Смысла её не понимал никто. Подчеркнуть, что Павел не признаёт Потёмкина мужем матери, и утвердить, что у неё мог быть только один муж? А может, лишённое всякой идеи выражение горя – и застарелого, по отцу, и свежего, по матери? Вот только одна деталь обращала на себя внимание дворянства: в сокоронации участвовал приближённый к Павлу масон Куракин. Это породило гипотезу, которую трудно опровергнуть или доказать: всё происходившее было масонским ритуалом, полным тайной символики.
Кстати, Павла так и не допустили ни в один масонский Орден. Он был участником двух лож. Зато при нём масоны в России, без сомнения, расцвели. Это не мешало Павлу, постоянно – в хорошем духе – высказывавшему гуманистские ценности масонов, унизить собственного ментора, масона Панина, назвав его при шведском после дураком.
Александр I: тайные общества запретить
В первые годы царства Александр Павлович смотрел на всё это духовно-мистическое оживление в столице и других крупных городах сквозь пальцы. Однако через двадцать один год после воцарения он издал повеление: «Все тайные общества под какими бы они наименованиями не существовали, как то: масонские ложи или другими — закрыть и учреждения их впредь не дозволять». За год до того при царе стала работать тайная полиция. А всё по причине бунтов в армии из-за жестоких телесных наказаний. Бунтовщиков хватали и… подвергали жестоким телесным наказаниям: прогоняли сквозь строй с палками. Каждый эпизод вызывал всё больше недовольства в армии, в том числе у офицеров, и царь почувствовал, как под ним шатается трон.
Жертвой гонений на ложи, кружки и прочие «тайные общества» стала и Хвостова. Её выслали из Санкт-Петербурга, и она уехала в один из самых просвещённых городов империи в то время – в Киев. Своей новой миссией она выбрала поднимать женское образование и всю оставшуюся жизнь с этим благополучно справлялась. Надо сказать, что возможно и её влияние в том, что Киев во время голосования университетов за или против допуска женщин к высшему образование спустя полвека проголосовал «за». Масонские же ложи прекратили своё существование в России вплоть до двадцатого века.
